Подать заявку на участие можно до 29 сентября.
Мы задаемся вопросом о том, какие обязанности у нас есть по отношению к нечеловеческим животным, и пытаемся определить и описать то, как могла бы в целом выглядеть хорошая жизнь для нечеловеческих животных.
Исследователи, занимающиеся этикой животных, поднимают множество вопросов. Например, обладают ли нечеловеческие животные моральным статусом? Должны ли нечеловеческие животные быть наделены правами? И если да, то какими? Какие условия необходимы для обеспечения благополучия и/или освобождения нечеловеческих животных? Какие меры необходимо принимать для предотвращения жестокого обращения с нечеловеческими животными? Этично ли промышленное животноводство, меховая промышленность, эксперименты на животных, цирки и зоопарки? Есть ли моральные оправдания для использования нечеловеческих животных? Как деятельность человека, такая как вырубка лесов и урбанизация, влияет на жизнь нечеловеческих животных и среды их обитания?
Для ответа на такие вопросы теоретики обычно используют так называемую «нормативную теорию». Такие теории ориентированы на то, чтобы выяснить, в чем заключается суть этики и, в некоторых случаях, предоставить инструменты для разрешения этических дилемм. За последние несколько десятилетий были разработаны несколько таких нормативных теорий.
Питер Сингер основывается на утилитаризме и применяет его принципы к вопросам морального статуса и благополучия нечеловеческих животных. Он утверждает, что интересы всех существ, способных испытывать страдания и наслаждение, должны учитываться одинаково. Это означает, что страдания нечеловеческих животных имеют такую же моральную значимость, как и страдания человека. Утилитаризм стремится максимизировать общее благополучие и минимизировать страдания. В контексте животных это означает, что этические решения должны основываться на оценке того, насколько они способствуют или уменьшают страдания нечеловеческих животных.
Теория прав Тома Ригана, в основе которой лежит деонтологическая этика, пытается сформулировать четкие критерии для тех, кто обладает ценностью, чтобы их нельзя было нарушить в любой из возможных ситуаций. Риган считает животных субъектами жизни, то есть «индивидуумами, жизнь которых характеризуется следующими чертами: у них есть убеждения и желания; восприятие, память и чувство будущего, в том числе собственного будущего; эмоциональная жизнь вместе с чувством удовольствия и боли; интересы предпочтения и благосостояния; способность инициировать действия для достижения своих желаний и целей; психофизическая идентичность во времени; и индивидуальное благополучие в том смысле, что их эмпирическая жизнь воспринимаемая как хорошая или плохая, логически независима от их полезности для других и логически независима от того, являются ли они объектом чьих-либо интересов. Те, кто удовлетворяет критерию субъекта жизни, сами обладают особой ценностью — внутренней ценностью — и не должны рассматриваться как простые вместилища». Как следствие, по отношению к нечеловеческим животным у нас есть прямые обязанности, так как они обладают внутренней ценностью и универсальными правами.
Опираясь на контрактарную теорию, Марк Роулендс предлагает «утолщение» завесы неведения посредством исключения знания о принадлежности к виду. Он указывает, что завеса неведения Джона Ролза основана на моральном принципе справедливости, который подчеркивает моральное равенство всех людей и отрицание того, что «морально случайные» различия должны влиять на жизненные перспективы. Ролз считает, что такие различия, как социально-экономическое положение, интеллект или красота, являются результатом естественной лотереи и не заслужены, поэтому знания о них следует исключить, находясь за завесой неведения. Роулендс утверждает, что если четко следовать за аргументацией Ролза, то и знание о принадлежности к виду должно быть исключено. Принадлежность к виду, как и другие природные свойства, является случайным результатом естественной лотереи. В результате участники договора не примут моральные принципы, которые дискриминируют чувствующих существ, не принадлежащих к человеческому виду, иначе такой подход вступит в противоречия с беспристрастностью.
Подход возможностей Марты Нуссбаум сосредотачивается на том, чтобы обеспечить процветание всех живых существ, позволяя им реализовывать врожденные возможности своего вида и вести естественную для них жизнь. Этот подход акцентирует внимание не только на избавлении животных от страданий, но и на процветании каждого отдельного вида и особи. Разные виды и особи имеют свои цели, потребности и потенциальные возможности. Как и в случае с человеческой жизнью, здесь важен плюрализм возможностей, и в центре внимания должно быть каждое отдельное нечеловеческое существо. Животные, как и люди, являются «уязвимыми разумными существами», стремящимися к хорошей жизни. Справедливость заключается в содействии возможности каждого существа процветать в соответствии с его собственным выбором через законы, которые одновременно разрешают и ограничивают. У животных, как и у людей, есть врожденное достоинство, заслуживающее уважения. Подход возможностей Нуссбаум обеспечивает каждому животному достойный шанс на процветание.
Этика заботы, разработанная экофеминистками (Лори Груэн, Кэрол Адамс, Жозефин Донован, Грета Гаард), это подход, который подчеркивает важность эмпатии, отношений и эмоциональной вовлеченности. Она фокусируется на значимости отношений между людьми и нечеловеческими животными. Этические решения должны учитывать конкретный контекст и взаимоотношения, а не основываются только на абстрактных принципах. Забота в свою очередь рассматривается как основное моральное обязательство по отношению к нечеловеческим животным. Люди должны стремиться удовлетворять потребности нечеловеческих животных и способствовать их благополучию. Этика заботы признает нашу общую уязвимость и взаимозависимость в эпоху глобального капитализма. Также она критикует более рациональные и абстрактные этические теории за их недостаточную способность учитывать эмоциональные аспекты и реальные отношения между людьми и нечеловеческими животными. Этика заботы предлагает более эмоционально и социально ориентированный подход к этическим вопросам, связанных с животными.
Рози Брайдотти, работающая с постгуманистической теорий, предлагает аффирмативную этику, которая может быть полезна при разработке этики животных. Аффирмативная этика направлена на расширение прав и возможностей других, укрепление способности взаимодействовать с другими и создавать сообщества, реализующие эту этическую направленность. Она является коллективной практикой, которая бросает вызов традиционным представлениям о человеческой идентичности и открывает «альтернативные способы мышления о том, какими людьми мы являемся в процессе становления: «мы», которые не являемся одним и тем же, но, тем не менее, вместе находимся в этой постчеловеческой конвергенции». Источником сопротивления в этой этике является стойкость zoe, жизненной силы, которая не должна стать дегуманизированной жизнью, а должна охватывать разнообразие нечеловеческих жизней.
Кэри Вулф в противовес существующим этическим разработкам пишет, что этика должна основываться «не на способностях, агентности, волеизъявлении и наделении полномочиями, а на сострадании, коренящемсяв нашей уязвимости и пассивности».
В попытках мыслить себя в широком международном контексте мы предлагаем порассуждать об этих и других нормативных теориях в этике животных, обсудить их, раскритиковать, дополнить, поделиться своими собственными этическими наработками, которые будут противостоять или работать заодно с существующими подходами, а также продемонстрировать, как работает нормативная теория на практике при анализе реальных кейсов.
По всем вопросам, в том числе о выступлении на круглом столе, обращайтесь, пожалуйста, по адресу электронной почты k.kuzmina@voicesforanimals.ru
